Expecto
Помнишь, когда-то мы хотели протянуть веревку вдоль главной улицы и привязать её к столбикам - в начале твоей улицы и в начале моей. Чтобы дёргать за один конец - и замечать это в другом. Мы даже придумали свой особенный язык - по количеству колебаний. Нас не волновали поперечные улицы, люди, ветра, машины, мы сооружали средство связи. А когда уезжали - обматывали письма вокруг какой-нибудь веточки и кидали её за забор: я за твой, а ты за мой.
Ещё у нас были велосипеды. Мой до сих пор жив, а твой уже где-то реинкарнируется. Мы приезжали друг к другу в гости. И второй этаж был особенным, нашим миром. Чудес, игр и счастья. Мы перевоплощались и забывали о реальности, летали, жили, чародействовали. И всё это было настолько реальным, что дедушки и бабушки на первом этаже не могли нас докричаться.
Помню, ту верёвку протянуть так и не удалось, но она передо мной сейчас так отчетливо изображается, и тот язык мы как-то использовали, поэтому не важно, что её не было у других людей, что они не могли её потрогать, увидеть, она всё равно была. И даже сейчас есть, хоть мы и видимся с тобой раз в год всё формальнее и формальнее.
Ещё у нас были велосипеды. Мой до сих пор жив, а твой уже где-то реинкарнируется. Мы приезжали друг к другу в гости. И второй этаж был особенным, нашим миром. Чудес, игр и счастья. Мы перевоплощались и забывали о реальности, летали, жили, чародействовали. И всё это было настолько реальным, что дедушки и бабушки на первом этаже не могли нас докричаться.
Помню, ту верёвку протянуть так и не удалось, но она передо мной сейчас так отчетливо изображается, и тот язык мы как-то использовали, поэтому не важно, что её не было у других людей, что они не могли её потрогать, увидеть, она всё равно была. И даже сейчас есть, хоть мы и видимся с тобой раз в год всё формальнее и формальнее.