Вступление.
Деда мы теперь тебя всегда будем слушать!
Уезжали с мамой в город. Наработались на даче. Я герой - скосила всю траву под "Коси коса...", убрала огромные кучи травы - накачала мышцы, что даже папа сказал - ого! Вымыла и прибрала дом. Дочитала наконец-то "Два капитана", получаю удовольствие (ура) от Сильмариллиона...
Звоню дедушке: Привет, мы скоро приедем!
-На скольки?
-На шести или семичасовом автобусе.
-На шести.
-Ты утверждаешь?
-Да.
Завязка.
Шестичасовой автобус мы с мамой пропустили, я рисовала, мама собирала зелень. Пошли на семи. Позабыв, что уже июль, я взяла ещё в городе проездной на июнь. (Мне так стыдно перед водителями! Я недавно забыла все деньги и ездила зайцем, извиняясь.) Когда ещё ехали на дачу, я показала водителю проездной - он остановил меня за руку, внимательно глянул проездной и пропустил - потом я поняла, что проездной июньский) Теперь же нам попался тот же водитель и тот же автобус! Заплатила. Это было первое напоминание того, что ехать надо было на шести, кроме того, что мы не хотели вообще уезжать.
Ещё на остановке мы увидели мальчика лет 9-10 с дедушкой. У его дедушки была перевязана рука и запекшаяся кровь была видна сквозь повязку. Этот дедушка был очень стар и плохо слышал. Между ним и стоящим мальчиком стояли огроменный рюкзачище и тележка. Мальчик ел мороженое и громко спрашивал у дедушки, взял ли тот проездной и другие вопросы. Серьезный такой, ответственный маленький мальчик!
Кульминация.
Зашли в автобус, усадила маму, стала сгружать на неё свои сумки. Рядом сидел мужчина - взял себе мой пакет (сам), мы поблагодарили. (В пакете рисунок так-то) Этот мужик, даже не зная, что в пакете, смял его и поставил наверх свою сумку! Ладно, стою спокойно. Дыдыщ. Мужик подскакивает, вручает мне свою сумищу и пакет:"Подержик-ка!" Маме:"Встаньте, пожалуйста!" Он уронил телефон. Встал, начал нагибаться и шарить по полу руками, положил голову на плечо впереди сидящей женщине - та испугалась, естественно. Телефон нашелся, ура. Все снова уселись.
Тот мальчонка с дедушкой сели впереди мужика и мамы. Мальчик поставил тележку на пол, а рюкзачище водрузил на сиденье, самому мальчику места не осталось. Люди начали ругаться - что ты, садись, а то придут, выгонят тебя! Его дедушка:"Садись, ты и так весь день работал за меня, раненого!" - "Ничего, я молодой, постою!"
Поехали. Мужик, сидящий рядом с мамой, я так и буду его называть далее - мужик, вдруг начал кричать на мальчика:"Что ты свой рюкзак поставил сюда?! А ну-ка убери его отсюда! Вон женщины стоят! А ты!" Долго он так, сильно ругал этого бедного ребёнка. В итоге ребёнок взял этот рюкзак и еле-еле надел его себе на спину, пошатываясь, отошел от сиденья и встал в полный людьми проход, чуть доставая ручонками до перекладины автобуса, за которую нужно держаться. Женщина-бабка прошла, толкнула его и села на место, не сказав даже элементарного: "спасибо". Эта бабка начала... ругаться! Ругаться на бедного ребёнка! Обращаясь при этом к мужику. "Да что они, молодые, понимают-то? Даже места уступить не могут!" (Напомню, места занимаются у нас на дачу в порядке очереди. В этом году все озверели и нам, молодым, уработавшимся, всегда приходится стоять или ругаться. Я бы уступала места, если бы они были людьми, да!) Бабка продолжала:"Да вы не знаете ещё этого поколения! Они все лентяи и сволочи! Ничего не понимают, не устают никогда!" - и всё в таком же духе. Старик, дедушка мальчика, сказал своим хрустящим голосом, что ребенок весь день работал на даче, помогал ему, раненому! Бабка сказала - ну и что, это неважно! (Старик отвернулся и всю дорогу просидел, прижав раненую руку к груди, лицом в проход. Он очень старенький.) И давай опять ругать ребёнка. Мальчик стоит, шатается, рюкзак выше него самого, в автобусе жара... И всю дорогу этот мужик и бабка орали на дитё. Затем этот мужик начал докапываться до меня и мамы, считая, что мы несомненно на его стороне. Я заткнула уши музыкой на полную громкость, чтобы не слышать ничего, так больно было за старика и мальчика, виновато было смотреть в их сторону. Мужик же смотрел на меня и спрашивал что-то, я не слышала и молчала. Мама потом сказала, что он спрашивал:"Михайловский играет? Ахаха!" Как мне хотелось дать им в морду, ему и бабке. Никогда не чувствовала столько злости и ненависти к людям! Одна женщина заступилась за мальчика, так бабка сказала ей, что та хамка и дура! Бабка кричала мальчику:"А что, где же мать-то твоя?! Она бы рюкзак и везла бы!!" Мальчик:"Мама дома с больной бабушкой..."
Пишу и плачу. Это так ужасно и нечем помочь. Ругать этих двоих - только ещё больше ссоры и конец пакету, но это неважно. А забрать рюкзак у мальчика я не могу. Я смотрела вниз на мамины часы и в правый угол автобуса на доброго, симпатичного парня. Хотелось либо выть от несправедливости мира, либо бить мужику и бабке морду! Смотрела на часы и мечтала, чтобы автобус гнал как можно быстрее, ещё и ещё. И вот - город, летают деревья, все быстро закрывают окна. Пыльная буря, ливень и всё вместе, снова играет погода. Тема разговора изменилась, о ура! Мы вышли с мамой из автобуса в ужасном настроении. И всё хочется чем-то помочь мальчику и тому дедушке, так их жаль, чувство вины... Ливень, ветер, свежесть...
Ещё, когда выходили, бабка:"Что же ты не садишься-то?!" Мальчик:"Я постою!..."
Заключение.
Шли домой, папа помахал рукой из окна. Полная тарелка блинов. Наш дедушка, который сказал - езжайте шестичасовым автобусом. Чтоб я ещё хоть раз его не послушалась!...